Кокон света, охвативший меня, начал меркнуть, а потом распался. Переход завершен. Муравейник. Этот Осколок назвали так из-за созданий, его населявших: огромных то ли муравьев, то ли жуков. Точка перехода располагалась на небольшой круглой поляне посреди огромного леса из странных грибов и невероятных растений, среди которых ползали, прыгали и летали всевозможные создания. Вокруг поляны росли в основном здоровенные грибы, похожие на поганки, со шляпками такого размера, что на них можно поиграть в футбол небольшой командой. Рядом росли огромные то ли деревья, то ли кусты, тенью своих листьев закрывавшие грибы от солнца, с огромными гроздьями красных ягод размером с пушечное ядро. Чуть дальше росли огромные папоротники, одного листа которых хватило бы на крышу дома. И везде бегало, ползало, прыгало и летало местное население, от разнообразия которого рябило в глазах: огромные лиловые слизни ползли по грибу, поедая его шляпку; кузнечик-переросток с огромными лапами пронесся куда-то вдаль; цветок размером с дерево, похожий на розу, спокойно росший на месте, внезапно накрыл собой большую многоножку, проползавшую мимо, и, захлопнувшись, начал ее переваривать.

Я молча достал из сумки три больших мешка с отборным розовым сахаром. Его делают во Внутренних мирах, на далеком Сайнуре. Там растут огромные цветы, выделяющие время от времени нектар; местные жители собирают его в бочонки, где он застывает, превращаясь в куски сахара, которые потом дробят и продают. У него чудесный запах и вкус лучше всяких сладостей, что делают в разных мирах. Тот, что я принес аристократу, пришедшему на встречу, был самого дорогого сорта, и за каждый из мешков весом в пару килограммов я заплатил по восемьсот дайнов. Даже себе я не мог позволить купить что-то подобное, но для дела не жалко.

Не успел я завершить переход, как Черные пески поприветствовали меня. Ветер швырнул в лицо мелкий черный песок, лежавший здесь повсюду. Есть миры, при взгляде на которые радуются глаза и сердце: добрые, светлые, наполненные жизнью и красотой. Но этот мир наверняка создавал очень мрачный творец, находившийся в запое или депрессии, а может, во всем сразу. Темно-лиловое небо, сквозь которое никогда не видны звезды, мелкий черный песок, по которому трудно идти: ноги проваливаются чуть ли не по колено. Дул ветер, и мелкие песчинки, носившиеся в воздухе, забивали горло: трудно было дышать. Оглядевшись вокруг, я увидел Сульмара, точно выполнившего мои инструкции: стоящего возле точки переноса и дожидавшегося меня. Махнув ему рукой, достал из сумки защитную маску: не хватало мне еще дышать этой черной гадостью, да и глаза потом придется промывать, а не то воспалятся… Натянув маску, я достал перчатки и обувь.

– Сульмар, ты понимаешь, что Игра не закончится завтра и даже послезавтра? Я могу прожить тысячи лет, так же как и ты, если повезет. Игра невероятно сложна, она охватывает сотни миров, в которых живут тысячи видов разных существ. В одних развита магия, волшебство, в других – технологии, в третьих – и то и другое. Все миры отличаются друг от друга. Технологии, оружие, тактика, способы ведения войны – во всем этом невероятно сложно разобраться, и, чтобы выжить, нужно понимать, как лучше действовать. Как использовать то или иное оружие, как лучше сражаться против тяжеловооруженных латников, а как – против стрелков, что необходимо предпринять при атаке газами и как спасаться от магических существ высшего порядка.

Сульмар сидел с открытым ртом, слушая меня.

– И что, ты все это знаешь?

– Конечно, не все.

Я проснулся от дрожания земли, от чьей-то далекой, тяжелой, мерной поступи. Кто-то огромный не спеша шагал по земле. Мне приходилось бывать раньше в этом мире, и я знал, кто может так неспешно идти, сотрясая землю. Шаураг. Огромный ящер, больше двадцати метров в высоту и почти три десятка в длину, живая скала. Несмотря на огромный рост и вес, эти ящеры были довольно безобидны и использовались местными жителями для перевозки грузов и передвижения по пескам. Как правило, они не ходили поодиночке, а собирались в торговые караваны по пять-шесть ящеров, на которых путешествовали местные торговцы, объединенные в семейные кланы во главе с патриархами. Шаураги были живыми домами, на которых жили и умирали сэкхеи – так называли себя те, кто путешествовал на них.

Много лет я не видел уже сэкхеев и их живых городов из домов-ящеров, после того как пара их караванов, проходивших через этот Осколок, были истреблены. Сэкхеи предпочитали обходить это место, хотя здесь и пролегал самый короткий путь из Полуденных гор к Семи великим городам. Я был охранником и проводником одного торговца, который много лет вел дела с местными торговыми кланами и покупал у сэкхеев черный хрусталь и копченые хвосты дохов. Торговец уже давно мертв, а я еще помню эту дрожь земли, возвещающую, что приближается живая гора – шаураг.

Выйдя из палатки, достал дальнозорку, купленную на Свалке. Пора проверить ее в деле. Чуть настроив приближение, без труда разглядел четырех шаурагов, неспешно бредущих по пустыне. По бокам исполинов, обмотанных веревочными лестницами и канатами, висели корзины, а на спинах были установлены жилища наподобие шатров. Огромные звери выглядели так же, как и раньше, когда я их впервые увидел. Вокруг каравана, на расстоянии пары десятков шагов, на небольших двуногих ящерах носилась охрана: почти две сотни воинов. Маленькие подвижные ящеры шустро бегали рядом с шаурагами; на спинах у них сидели воины, сжимая в руках тонкие черные посохи с навершиями в виде шаров.

– Нам с тобой везет, Сульмар! – довольно хлопнул я по спине тоже проснувшегося новичка. – Сегодня вечером попробуешь хвост доха и поймешь, что в Игру стоило попасть хотя бы для того, чтобы отведать этого лакомства.

Привычный запах машинного масла и железа. Этот мир всегда так пахнет. А еще здесь стоит беспрерывный грохот, который с ходу бьет по ушам. Я не знаю, о чем думал Механик, создавая этот мир, и что вообще он хотел создать, но здесь он превзошел самого себя. Весь этот мир был огромным механизмом; мир, созданный из металла, сплавов и кристаллов, так же как и существа, живущие в нем.

Поверхность, на которой мы с Сульмаром стояли, тихонько тряслась. Впереди виднелась огромная шестеренка, неторопливо вращающаяся по кругу; повсюду переплетения труб, по которым что-то протекает, из некоторых вырывается пар. Все это сложно описать словами. В техномирах я видел немало устройств и приборов, и все вокруг напоминало мне огромный двигатель изнутри: все эти трубы, поршни и механизмы, казалось, были частями какого-то механического сердца, которое жило, стучало, работало, перекачивая внутри себя то, что заменяет в этом мире кровь.

Сульмар в немом удивлении, с широко раскрытым ртом, смотрел на происходящее. Представляю его шок: увидеть что-то подобное… Я и сам долго не мог отойти, впервые попав сюда, хотя уже успел до этого немало повидать. Тем временем из прохода, видневшегося впереди, к нам выкатились навстречу несколько металлических шаров: стражи, несущие здесь свое дежурство.

– Сульмар, не дергайся и не вздумай убегать! Стой на месте! – закричал я новичку, надеясь перекричать грохот работающих механизмов. Не знаю, услышал ли он меня или со страху так замер, но остался на месте и вроде бы не собирался делать глупости. Шары, подкатившись, раскрылись, трансформируясь в механических существ. Не знаю почему, но они были похожи на ос: маленькие приплюснутые головки, огромные темно-зеленые глаза, широкая грудь и тонкий торс, уходящий внутрь шара; вместо рук – тонкие, но прочные клинки; светло-золотистый цвет и жужжание также роднили их с осами.

Сияние перехода, охватившее меня, померкло, и я огляделся по сторонам, стараясь понять, куда попал. Под ногами галька, небо затянуто облаками, за которыми не видно солнца; дует сильный промозглый ветер, а над волнами летают невиданные птицы, издающие тоскливые, похожие на плач ребенка, крики. Время от времени птицы ныряли в воду и выхватывали небольших рыбешек, которых пожирали на лету.

Неприятное место. Я все время ждал какого-то подвоха, но пока было спокойно. Оглядываясь по сторонам, решил пройтись вдоль берега, чтобы все получше рассмотреть. Осторожно ступая по небольшим скользким валунам, разбросанным тут и там, двинулся вперед. У края воды лежали водоросли, выброшенные на берег прибоем, ракушки и прочий мусор, копаться в котором мне не хотелось. Пнув очередную кучу водорослей, я уже собирался подняться вверх по небольшому откосу, когда среди гниющих растений увидел предмет, заинтересовавший меня: небольшой кусок деревяшки, потемневший от пребывания в воде. Сам по себе он ничего не представлял; важным было то, что его явно обрабатывали разумные существа. Без сомнения, он был когда-то обшивкой корабля. Значит, в этом мире живут люди, и они умеют строить корабли, на которых плавают по морю. Это уже немало. Скорее всего, здесь я не увижу разумных червяков, пауков или тараканов: они, как правило, выращивают свои корабли или создают существ, способных перевозить их по воде. Неплохо. Человекоподобные – это мой любимый вид. С ними хотя бы понятно, как себя вести, чтобы не нарваться на проблемы.

Что ж, этот маленький кусок деревяшки рассказал мне о многом. Теперь пора изучить этот мир повнимательнее.

…Я был тогда в команде первооткрывателей, попавших в этот мир сразу после проведения Фестиваля, когда этот Осколок впервые оказался на игровом поле. Собственно, и название этому месту дали мы: я, Шмель и Буллраш, устроив втроем рейд по Осколкам в поисках даров Владыки. Тогда, впервые оказавшись в этом мире, я был поражен его красотой и величием: огромные деревья, закрывающие собой небо, яркие цветы, необычные животные. Меня сложно удивить чем-то новым, но этот мир был похож на огромное полотно красоты и торжествующей жизни. Мне даже стало жаль это место, когда я представил, что с ним сделают Игроки; а когда Стальной сокол, карта-разведчик, отметила поселение примитивных местных жителей, устроивших свои дома на огромном дереве, я понял, что этот мир умиротворения и красоты сегодня зальют кровью.

Шмель, старший в пати, помня о моих принципах, предложил мне прочесать окрестности в поисках даров, пока они с Буллрашем навестят местных жителей ради общения и возможной торговли. В принципе, он этого мог и не говорить: мне и так было все ясно. Разумные смертные, их жизни, принесут немалое количество эмбиента, а подобных им, да еще столь безобидных и примитивных, так сложно найти в мирах, где идет Игра… Препятствовать я не стал: даже если бы я им помешал, все равно разумные мартышки были обречены. Не эти парни, так кто-то другой придет и соберет здесь урожай жизней. Да и пусть, на мне их крови нет.

Что потом произошло, я так и не понял, а сами саннаши объяснить так и не смогли. Я тогда проводил обычный поиск по отработанной схеме: определил границы Осколка и по спирали прочесывал новый мир, заодно изучая местную фауну и флору, когда с той стороны, куда ушли парни, внезапно вспыхнуло сияние невероятной силы. Огромное дерево, видимое из любого места на Осколке, полыхало нестерпимо ярким светом. Я, не разобравшись, подумал, что там использовали оружие класса A, и упал на землю, вжавшись лицом в траву и прикрыв голову руками. Я успел заметить, как внезапно стало нестерпимо тихо: весь огромный лес испуганно замер. Все эти птицы и животные, чьи крики наполняли округу, внезапно умолкли, а я услышал рядом с собой тяжелые шаги чего-то большого. Оно шло через лес, приближаясь ко мне, а мне было так страшно, что я не мог себя заставить даже просто посмотреть, что это там ко мне идет. Какой-то дикий, необъяснимый ужас охватил все мое естество, парализовав тело и разум. Я только слышал, как это неведомое существо, тяжело ступая, подходило все ближе и ближе, пока не замерло рядом со мной. Оно долго топталось, тяжело втягивая в себя воздух, и все это время проклятая тишина наполняла лес.

Потом все исчезло и мир вновь наполнился звуками, птичьим щебетом и шелестом листьев на ветру. Я понял: что бы это ни было, оно ушло. С трудом пришел в себя, полчаса отпиваясь самогоном: трясущиеся от страха руки больше проливали его, чем доносили до рта. Больше всего мне хотелось убраться оттуда, но честь проводника не позволяла. Сбежать, не узнав о том, что случилось с другими, я не мог.

Сияние перехода погасло. Сульмар стоял на месте. Еще немного его подрессировать да дурь из головы выбить – неплохой напарник мог бы получиться… Хотя нет: пусть сначала переживет третий этап, а там посмотрим.

Объяснять, почему этот мир назвали Миром деревьев, Сульмару не пришлось: это и так было понятно. Повсюду стояли деревья: огромные, чьи вершины уходили за облака, и маленькие, растущие в тени исполинов. В отличие от Муравейника, растения здесь были нормального размера; цветы как цветы, можно наклониться и понюхать, фрукт или ягоду можно сорвать и съесть, не боясь отравиться. В общем, хорошее место, а главное – безопасное. Здесь не надо бояться нападений ни туземцев, ни зверей, ни Игроков. Местные обезьянки – существа весьма мирные, угрозы не представляют. Зверей, способных напасть на Игрока, тоже почти нет: всякие там небольшие кошки, живущие на деревьях, змеюки и прочая фауна на людей не нападают – им хватает живности, в огромном количестве обитающей в лесу. Ну а Игроки здесь не творят зла даже друг другу: местные стражи строго следят за этим. Единственное, на что можно наткнуться, – это ловушки, оставленные другими Игроками, да и то вряд ли. Но все-таки осторожность превыше всего.

Когда попадаешь в этот мир, первое, что слышишь, – грохот падающей воды. Он заглушает любые звуки. Весь этот мир – огромный водопад. Масса воды с невероятной силой падает вниз, стремительным потоком несется вдаль, и горе тому, кто окажется в этих бурных объятиях. Голубая вода понесет несчастного, не давая ни единого шанса вырваться; острые камни и водовороты будут поджидать жертву; а если кто-то и выживет после встречи с ними, то его ожидает новое испытание в виде следующего водопада, несущего воды куда-то за пределы Осколка.

– Мне нужен ключ от темной двери. – Терять время на приветствия и ненужные разговоры с хозяином таверны не стоит: лишь напрасно потратишь время. Это существо, кем бы оно ни было, не отличалось разговорчивостью, за множество прошедших циклов Шепчущий успел в этом убедиться. Говорят, если узнать его имя, он может рассказать немало, но никаких намеков на эту информацию наг так и не встретил, угадывать же можно до бесконечности.

И вестник ответил. Пусть он всего лишь гонец, пусть он не способен сражаться, но он – создание Света. Пусть всего лишь искра, но зажег ее бог. Даже самый маленький огонек способен осветить и разогнать целое море тьмы, и этот дар у него никому не отнять.

И он засветился, засиял, как никогда в жизни, вкладывая всего себя в этот огонь, в это горение. Пусть на краткий миг, но он заполыхал подобно сверхновой звезде, в момент гибели освещающей Вселенную до самого края. И в тот миг он почувствовал, что не один. Далекие собратья, вестники света, тысячи огоньков, купающихся в сиянии звезд, были с ним, посылая свой свет ему навстречу.

И он рос, становясь все шире и шире, устремляясь во все стороны, сливаясь с той энергией, что наполняла собор. И вся сила, накопленная в древнем храме, полыхнула. Вновь наполнились мощью слова молитв, выбитые на стенах храма, грозно засияли статуи небесных стражей, стоящие в нишах стен, и священный символ Первоотца, небесный круг, вспыхнул белоснежным светом в витражных окнах храма.

Посреди зала раздался вопль нестерпимой боли. Под напором света лопнула золотая сфера, защищавшая тело нага. Игрок закрыл глаза рукой, которая полыхала огнем, и вскинул жезл, чтобы через миг исчезнуть. Но маленький вестник этого уже не увидел. Он исчез, исчерпав себя до конца, и не увидел, как вслед за нагом исчезли один за другим его слуги, как костяные солдаты сгорели под лучами солнца, как разбуженные от сна мертвецы рассыпались в прах, которым они и были.

Всего этого он не увидел, но в последний, самый ослепительный миг своей жизни он знал, что дал пусть крохотный, но шанс этому миру.